≪ ВСЕ ПРОЕКТЫ 2014 ВСЕ САЙТЫ ≫
Тексты рассортированы по дате публикации в Интернете:
«Це моя і твоя війна за мою і твою свободу...»
Друзьям «В горле не комок...»
«Значит, кто-то должен стоять на морозе под небом...»
«Горечь, дошедшая до нужной концентрации, превращается в звон...»
«Когда рискуешь каждую минуту...»
«северный лис...»
«Буквы – всего лишь буквы...»
«Джимми ушел на войну семь лет назад...»
«И ночь пришла...» | «І стала ніч...»
«Что мне делать с моим счастьем и с моим несчастьем?..»
«Я – мальчик...»
«Мальчиков укрывают флагами...»
«Видишь зарево в небе – почти в пятьдесят карат?...»
Друзьям «Помнишь ли, как оно было до этой чумы...»
От матери снайпера
«Медбрат покличет санитара...»
Белая сотня
«хочется сдохнуть...»
«Ты смотришь, как там они поднимают флаг...»
краткий курс
«Весна или война? А птицы чистят перья...»
«Неразумные птицы летят на юг, а разумные ищут тень...»
Радуйся, ведь Мэрцишор | Bucurâ-te, pentru câ Martiso
«Все мы взрослые люди...»
«…И тогда стихи перестали звучать во мне...»
«В 68-м на площадь...»
БЖД
«Не время узорных крыльев...»
«Встать, одеться, помолиться...»
Касыда об оставленной земле
Краткая политинформация
дореволюционная орфография
«Мне восемь лет, я сижу в деревне...»
Майдан
Любовь во время войны
Пара слов о героях
Третий Крым
Майданс
«Выживать и выжить, но не убояться тьмы...»
Вежливое
«Вот стоит мальчик. Арфа осталась в городе...»
«Заснёшь в Украине, проснёшься в России...»
малостишия
«тише, тише, цыпленок, тише...»
«a) военный человек говорит...»
«И вот никто не помнит прежних дней. Летят по ветру траурные ленты...»
Жизнь как американские горки
Март 2014-го
«Все любят войну, в которой почти никто не погиб....»
«я не хочу писать стихи о грядущей войне...»
«С детства выучив, что никак не на трёх слонах...»
«Не думать...»
«еще войска текут рекой...»
«В этом марте ядовитом...»
«Скажут тебе, что я тут сошел с ума...»
Три письма
  

Друзьям

В горле не комок
А тотальная блокада
Будто враг вышел из болот
И мой город – награда
Если замереть
Отключить на мгновенье стрим
Чувствуешь
Как ползут метастазы
По стволу головного мозга
Даже если сидим –
Мы стоим
А если стоим – сидим
В тюрьмах
Сектора мертвого газа
Роскошь
Биографии
Записать
В двадцать первом
Кибер – столетии
Погиб
Защищая свою страну
От неизбежной смерти
И пускай
Мы всего лишь
Кусок плоти
В дымящемся мире
Уходя вечером
Говори своей
Ты пока ничего
Не планируй
Утро вечера веселей
Ветер дым разрывает в клочья
Нам бы только жизнь простоять
Этой ночью

21 января 2014 г. © Юрий Смирнов
 
  

*   *   *

Значит, кто-то должен стоять на морозе под небом, а с неба
не дождешься ни белого голубя, ни просто белого снега,
который бы освятил и немного согрел
всю темень и холод, весь страх и надежды стоящих вплотную тел,
все молитвы стоящих вплотную душ, попавших под артобстрел.

Значит, кто-то должен стоять за себя и за нас, по стойке
«вольно», поскольку вольному воля способствует стройке
баррикад, что костью в горле у тирании торчат,
кто-то должен глотать костров свободы угарный чад
не надеясь на благодарность от детей и внучат.

Трудно увидеть, что над ними, как и над их отцами
летают ангелы с мученическими венцами,
для венцов найдется немало лихих, неповинных голов.
Апостолы-рыбари! Вот идет косяком улов.
В начале было Слово и больше не надо слов.

24 января 2014 г. © Борис Херсонский
 
  

*   *   *

Горечь, дошедшая до нужной концентрации, превращается в звон
Сперва комариный, потом все свободней и холоднее.
Способность прощать рисует невидимый горизонт
Что выше линии - дышит. Что ниже - корчится и чернеет.

Лови изотопы в кулак, слушай как там жужжат
Обрывки «к такой-то матери», «фаши», «давить их, гадов»
Пальцы медленно греются, светятся и дрожат.
Долго не удержать.
Держать, что поделать, надо.

26 января 2014 г. © shean
 
  
 

*   *   *

Когда рискуешь каждую минуту
Згубити розум и сойти с ума,
Нас називають «банда майданутих»,
«Бендеровцы», «фашисты» и «чума».
Но может быть… Не хочешь ли узнать-ка,
(уверен, ты не знал, что это так),
Що «вуйко» означає «рідний дядько».
А мамы брат – тебе он разве враг?
Подумай, що заховане у слові!
Тогда добра настанет перевес.
Галичина – земля краси й любові,
А вовсе не «дивизия SS».
Шахтер – герой труда и работяга,
А не «донецьке бидло із совка».
И подвиг есть – і також є звитяга.
Тримай-но руку! – Вот моя рука!
Им нас не разделить. Не розлучити,
Бо ми брати. Мы братья навсегда,
Нам рядом жить – нам поруч вічно жити!

Я знаю – час настане, и тогда
В краю родном, у рідному у краю,
Перетнемо ту прокляту межу.

Героям слава! – не перекладаю.
Героям – слава. Не перевожу.

26 января 2014 г. © Саша Кладбище
  

*   *   *

северный лис
ветер с востока
слышь, потерпи
осталось немного
остались немногие
но остались
потому что так надо
им бросится в ноги
северный лис
они его гладят
живое в нём есть
в птицах чугунных
лишь смертная зависть
к тем
у кого есть шерсть
против которой
ни пули ни бомбы
в шлангах кровавых
тромбы
замёрзшей воды
северный лис
живой, как и мы
говорит – не боюсь!
меняет минус на плюс
даже в эти самые
двадцать шесть
минус двадцать шерсть

30 января 2014 г. © rybachka_sonya
 
  

*   *   *

Буквы – всего лишь буквы.
Сложи «ладошка», рассыпь, снова сложи.
Смотри: получилось «лошадка».
Ну что ты всё в небо пялишься букой?
Нет никакой правды и никакой лжи?
В мире все переменчиво, ненадёжно и шатко?

Научись ловить и от этого кайф!
Не умеешь? Не хочешь? А ты всё-таки научись!
В небе среди прокисшего молока
просвет открылся, – он первозданно чист.

Голубой в нём становится всё голубей,
тучи плывут, и лайнер, кажется, падает, как Икар.
Перед домом носятся несколько голубей,
а доносится внятное, непонятно откуда, «карр».

Успокойся! Мир хоть и строится на крови, дурачок,
держится он, как ни крути, на любви.
C'est la vie. И она недурна, эта самая vie!
Наживи себя просто на Божий крючок
и лови своё счастье. Живи.

10 февраля 2014 г. © Григорий Певзнер
 
  

*   *   *

Джимми ушел на войну семь лет назад.
Сегодня в город солдаты внесли гробы…
Дом развалился, зарос сорняками сад.
Женщины воют…
Мари маринует грибы…

Младший умер в начале прошлого лета.
Врачи поздновато поставили диабет…
Мари просматривает литровую банку на свет.
Трещин вроде бы нет.

Отравили собаку. Лаяла по ночам…
Мама в больнице… Приходишь – не узнает…
Брат был бы опорой, да только, паскудец, пьет…
Мари кидает перец с лаврушкой в чан.

Соседка спятила; пишет Богу письмо.
Пишет: Господи, так же нельзя – это ад...
Пишет: Господи, ты поступаешь, как чмо…
Мари добавляет уксуса в маринад.

А в общем, неважно: холера, метеорит…
Армагеддон, пришествие, прочий шлак…
Земля замерзает, или земля горит…
Мари промывает под теплой водой дуршлаг.

И кто-то упал. И кому-то уже не встать…
И кто-то об стену в кровь разбивает лбы…
Кто-то не спит, а кто-то не может дышать.

Мари наплевать.

Мари

Маринует

Грибы…

14 февраля 2014 г. © Елена Ладовская
 
  

*   *   *

И ночь пришла.
День дотянул едва,
Закат на плиты кровью брызнул яро.
Не стало слов. Закончились слова.
Слезой уже не погасить пожара.
Солёное глотая, в темноте
Смотрю, не верю, не смотреть не смею,
А там друг друга убивают те,
Кто от одной земли рожден. Немея,
Рыдаю. Не жалей. Не унижай.
Алеет мрамор горечью потери.

Моя земля вам не простит, я верю.
Посеяв ветер – ждите урожай.

перевод автора

*   *   *

І стала ніч.
Холодний день зомлів,
І захід кров’ю вилився на плити.
Скінчилися слова. Не стало слів.
Такий вогонь сльозами не залити.
Ковтаючи солоне, у імлі
Дивлюсь, не вірю, та дивлюся знову,
Як прах від праху рідної землі
Вбиває одне одного. І мову
Мені відбило. Плачу. Не зважай…
Почервоніли плити мармурові.

Моя земля не пробачає крові,
Посіяв вітер? Буде і врожай.

19 февраля 2014 г. © Саша Кладбище
  

*   *   *

Что мне делать с моим счастьем и с моим несчастьем?
«Крутой пиджак», – говорит без тени улыбки
Огромная чернокожая водительница автобуса
Вместо положенного каждому пассажиру «здрасьте»,
«Хорошего вечера», – добавляет идущий навстречу
По главной улице с пакетом еды курчавый софомор,
После занятий снимающий с волос ободок.
Ожесточённо чавкают на весь Интернет, брызжут
Ошмётками плоти сёстры Дума и Олимпиада,
Гнойными дёснами подбирают за ними в соцсетях
Крестовые братья Прилепин и Охлобыстин.
Чадная тьма ползёт с востока на Киев-град,
Сыплет нечистым жемчугом и световыми гранатами,
Едет по Боричеву к Пирогощей Богородице
Натасканная на человечину гопота.
И маленькое сердце котёнка уже стучит.

19 февраля 2014 г. © Дмитрий Кузьмин
 
  

*   *   *

Я – мальчик.
Я сплю, свернувшись в гробу калачиком.
Мне снится футбол. В моей голове – Калашников.
Не вовремя мне, братишки, пришлось расслабиться!
Жаль, девочка-врач в халатике не спасла меня…

Я – девочка-врач.
Я в шею смертельно ранена.
В моём городке по небу летят журавлики
И глушат Wi-Fi, чтоб мама моя не видела,
Как я со своим любимым прощаюсь в Твиттере…

Я – мама.
О фартук вытерев руки мыльные,
Звоню на войну я сыночке по мобильному.
Дитя не берёт! Приедет, – огрею веником!
«Его отпевают», – слышу ответ священника…

Я – батюшка.
Я собор свой открыл под госпиталь
И сам в нём служу медбратом, помилуй Господи!
Слова для души, что чреву – пуд каши гречневой:
За это крестил поэта я, пусть и грешен он...

Я – просто поэт.
Я тоже стою под пулями.
Кишка, хоть тонка, как лирика Ахмадулиной,
Но всё ж не настолько, чтобы бояться красного:
Нужнее стихов сегодня – мешки с лекарствами…

Я – старый аптекарь.
Мне бы – давно на пенсию:
Сидеть и блаженно пялиться в ящик с песнями.
Но кончились бинт, и вата, и маски вроде бы:
Начальник, пришли термальной воды для Родины!

Я – Родина.
Я ребёнок – и сплю калачиком.
Назначенный государством, ко мне палач идёт,
Из недр моих вырыв мрамор себе на логово:
Налоговой сдал налог он, но Богу – Богово.

Я – Бог.
И я тоже – Папа. Сынок Мой Ласковый
У дауна в классе детский отнял Калашников.
Сказал, мол: «Ни-ни!» – и прыгнул без парашютика…

Спи, золотко.
Спи, Мой Мальчик.

Я Воскрешу Тебя.

21 февраля 2014 г. © Евгения Бильченко (Киев)
 
  

*   *   *

Мальчиков укрывают флагами.
С головой.
Не вой, дура, говорю, твой – живой. Живой.
Он такой же, как они – тоже рвется в бой.
Долго трубку не берет. Но не вой.
Не вой.

Мальчиков кладут рядком.
Прям на мостовой.
Лиц не видно. Не смотри. И не вой. Не вой.
Твой такой же – как они – на передовой.
Разбирает мостовую по кускам.
Живой.

Мальчиков выносят строем.
Траурный конвой.
Не считай. Зажмурься. Помни, Бог с тобой.
Он придет. Под утро. Мятый и седой.
Ты отпустишь снова. Просто жди.
Не вой.

21 февраля 2014 г. © Ольга Кашпор (Киев)
 
  

*   *   *

в сторону

Видишь зарево в небе – почти в пятьдесят карат?
Это искра надежды, все впереди, поверь!

Ой-вей, все это проходили, скажет мой брат,
Проходили, скажет сестра, но азохенвей.


Как вы можете говорить о чем-то ином,
Чем о теплой крови, сочащейся под чулки,
Чем о том, как долдонит взбесившийся метроном,
У тебя есть сила, брат, и тебе с руки.

Ну, какое с руки, ты мне возразишь, мой брат,
Когда так тепло стекает из-под погон,
Но какое же это с руки возразит мой враг
Посмотри, это в сторону счастья идет вагон,

Эти тонкие руки машут из-под колес
Это к счастью, к счастью, как в пену взбитый бокал,
Этот скользкий секрет идущих к счастью желез,
Не привык, мой брат? Да ты и не привыкал.

Что ты можешь увидеть? Ответишь – что можешь ты?
Что ты можешь увидеть, если уж ты сестра?
Ничего – скажу. Пламенеющие кусты,
И навряд ли спичку сжигающего костра.

От пылающих слез в больницах не хватит мест,
От недрогнувших рук не дрогнет ничья рука,
Что ты можешь поправить нынче – ты скажешь мне,
Ничего не смогу, да я и не привыкал.

Сколько стоит теперь молитва? Да полгроша,
Сколько стоит свечка у церкви? Не счесть монет,
Сколько стоят те безнадежные антраша,
Что к подножью приносит ветер. Что стоят? Нет,

Я с утра соберу свой завтрак, полью нарцисс,
Я нормальный винтик в мире моем, мой брат,
Но уж если кто-то идет по цепи абсцисс,
Кто-то должен принять беспомощность ординат.

Я сижу в тепле. Все, что может мне угрожать –
Неоплаченный счет, неотвеченное письмо,
Ничего из того, что заставит руку разжать,
Перед богом – из анекдота – сегодня смог.

Ничего не будет. Прикормленный котофей
Облизал чулок и отправился вновь в кровать.
Это тридцать пятый размер, это обувь фей,
Фей во все сезоны не принято убивать.

Брат, сестра, золовка, шурин и деверь, зять,
Посмотри, у дерева сто степеней родства,
Ни одна не скажет, что этого нужно взять,
Но о каждом будет плакать его листва.

Что ты видишь там, через реку? Ну, я закат,
Что ты видишь там, через реку? Сейчас восход,
Завяжи на платке два маленьких узелка
Распусти, когда погонят рассветный скот.

Но до этого – все увидят печальный след,
Проходящий по полю, идущий за перекат,
Расскажи мне, почему я вижу рассвет?
Расскажи мне, почему ты видишь закат?


На работу выходишь – вокруг пестрят очажки,
Неподстриженная челка, и я иду.
Нет страшнее, чем кровь, убегающая под чулки,
Нет страшнее стрелки в колготках – всем на виду.

21 февраля 2014 г. © Алька Кудряшова
 
  

Друзьям

Помнишь ли, как оно было до этой чумы:
Вольны как птицы, бедны как церковные мы –
Вот я закрою глаза и увижу опять:
Мы никому не обязаны, нас не поймать.
Я удержусь, не спрошу, обещаешь ли мне,
Что никогда, ни за что не умрешь на войне.

Пусть там летят самолеты – привет Мальчишу –
Нужен ему их привет? не об этом прошу:
Снова прорвемся, опять поднырнем под волну,
Только, пожалуйста, не уходи на войну.

Бубен звенящий – все эти «крепись» и «держись».
Это одни наши мы и одна наша жизнь,
Что же ты хочешь – Николкой, костьми на Подол,
Телом своим покрывать чей-то карточный долг –
Там, где мы видим людей, кто-то видит страну –
Ты же, пожалуйста, не уходи на войну –

Да, я отдергиваюсь всем собой от огня,
Да, я прошу слишком много – обычного дня,
Глупого, длинного, вплоть до отхода ко сну:
Только, пожалуйста, не уходи на войну
без меня.

21 февраля 2014 г. © Alan Christian
 
  

От матери снайпера

Сынок, мой герой! Я гордилась тобой,
молилась и ночь не спала.
Ведь ты сейчас служишь на передовой...
Ну, как у тебя дела?

Соседи заходят, «Держись!» говорят,
и тетя писала на днях...
Нет-нет, я не плачу. Ты – сильный солдат.
Но ужас какой в новостях!

Кровавые лица, и копоть, и грязь,
и верить боятся глаза...
Но ты ведь не можешь стрелять – и попасть!
Ты знаешь, по мирным – нельзя!

...Вчера я уснула. Сон болью горел.
Девчушка пришла сквозь огонь.
Моложе тебя, а лицо – словно мел,
и брызгает кровь на ладонь.

Сказала: «Я раненых шла уносить,
живыми отдать матерям!
Скажите мне, мамо, за что же ваш сын
со «снайперки» бил по парням?

Я, может, не выживу. Трудно дышать...
Тверда у хирурга рука.
Но слышу, как в Небо молитвы летят
людей, незнакомых пока.

Нельзя умирать! Ведь так страшно уйти,
оставив родителей жить!
А вы меня, мамо, могли бы спасти,
уча его жизнь хранить.

Скажите, зачем он меня избрал
в шею, через прицел?
Он что, ненавидел меня, презирал?
За что так убить хотел?»

...Я долго ворочалась, спать не могла...
По «Пятому» строки бегут...
В экран загляделась – и вдруг поняла,
что девочку Лесей зовут.

И что теперь будет? Мой мальчик – в крови!
Боюсь оглянуться назад.
Стою перед Богом: «Сыночек, живи!» –
а вижу девчушки глаза.

Звонила соседка: «Ну, как твой пацан?»
Мне краска лицо обожгла...
Я б жизнь отдала, чтоб вернуть все назад,
чтоб девочка эта жила!

Как долго я жду, чтобы ты поскорей
вернулся в родительский дом!
Но страшно: вдруг глянет наш сын от дверей
холодным, жестоким врагом...

21 февраля 2014 г. © Виктория Доброва
 
  

*   *   *

Медбрат покличет санитара:
Фиксируй Хлебникова – бред:
Он Президент Земного Шара
И гениальнейший поэт.
Его развяжут – до сортира
Доковыляет босиком.
Царапнет спичкой: «Миру – мира».
О нём? О ком? Да ни о ком.

22 февраля 2014 г. © Алексей Пустовойтов
 
  

Белая сотня

Я не знаю – быть может, вчера, а, быть может, сегодня,
словно пух с тополей, словно дымка с усталых полей,
поднялась над землею небесная белая сотня,
отчего небеса на мгновение стали белей.

Их встречали без слов, их, как в ризы, одели в шинели,
увели высоко-высоко. И как будто в ответ
на притихшей земле почему-то снега почернели,
словно кто-то над раненым городом выключил свет.

Сквозь февральскую тьму проступали знакомые лица,
неподвижные руки сжимали пустоты в горсти.
И хотелось слегка запоздало над каждым склониться
и на ухо шепнуть бесполезное слово – «прости».

23 февраля 2014 г. © Михаил Юдовский
 
  

*   *   *

хочется сдохнуть
раз уж и так и так подыхать
что ты всё это слушаешь, впрочем
нечеловек, не считавший ночей
верёвочкой тела обвязан тяжёлый валун головы
ты только в морге целовал покойников в лоб.

хочется выключиться
перестать
выпуклы медные стенки
крики гуляют меж них
хочется только надеяться, что пошёл бы
подавать бинты, поддерживать голову, в укрытие тащить
впрочем, откуда ты знаешь

я знаю одного ребёнка, которому родители кричат «чтобы ты сдохла»
я знаю другого ребёнка, который тихо баюкает рану внутри
я видел людей, которые подстригают детям ноги чтобы они были одинакового роста
но это неважно
для тех кто видит порочность отдельных людей но не видит порочность системы
это неважно
когда и если настанет выбор между смертью и смертью
одна граница и проклятья по обе её стороны

обе мои семьи бьются как рыбы об лёд
пока что лёд не окрасился красным
но что остаётся делать, если тебе не дают дышать?

я ненавижу революции
я хотел бы, пожалуй, утонуть в этом море до того как оно обмелеет
но гораздо честнее будет пройти насквозь

лапки обезьянок,
плотно ложащиеся на глаза,
я тоже
пожалуй
ненавижу

24 февраля 2014 г. © stigies
 
  

*   *   *

Ты смотришь, как там они поднимают флаг.
Ты слышал о них, что они принесли стволы.
Рожденный сегодня месяц – почти что клык,
наточенный для безбашенности атак.
Тут очень легко на грудь получить ярлык,
который потом не снимешь уже никак.
Крак...

Стекает по крышам ночь, и не спят в ночи,
и перекликаются, чтобы не спать еще.
В агонии те, у кого телефон молчит,
и тот, кто живым нашелся, сто раз прощен.
Какая беда в душе у тебя – свищом?
Какие в чужих карманах звенят ключи?
– чи...

На мерзлую землю тени бросает флаг.
Ты смотришь на них, и они на тебя – вот так.

24 февраля 2014 г. © Юлия Баткилина
 
  

краткий курс

по оттискам по отложеньям пыли
определят что мы однажды были

и примутся гадать о нашем свойстве
о внешнем виде внутреннем устройстве

где жабры почему сердца не справа
как вымерли какого были нрава

грех отрицать мы были бы добрее
не столь бы строго стерегли границы

когда б не эти пейсы на еврее
кинжал на горце чуб на украинце

в глазах при встрече вечные вопросы
у нас круглы а у других раскосы

у них стояло а у нас лежало
и нас конечно это раздражало

поэтому мушкеты и пищали
смола со стен и вымпелы повыше

мы так себя отважно защищали
что землю унаследовали мыши

бурундуки и мудрые микробы
что с оттисков теперь снимают пробы

свет истины угас и им неведом
мы пыль для них с ее затертым следом

26 февраля 2014 г. © Алексей Цветков
 
  

*   *   *

Весна или война? А птицы чистят перья.
Монетками в пальто прохожий дождь звенит.
Ну что ж, друзья мои, решительные меры
Не в силах ничего, по сути, изменить.
Что можем, тоже, мы? Мир остаётся прежним.
А люди до сих пор воюют на фронтах.
Но рядышком цветут невесты, как черешни.
Все слёзы – на глазах. Все крыши – в воробьях.

28 февраля 2014 г. © Алексей Пустовойтов
 
  

*   *   *

Неразумные птицы летят на юг, а разумные ищут тень,
Но когда все запреты летят на йух, погибают и те и те.
Караваны сбиваются с горных троп, и обрыв их, как жребий, крут.
И последние люди бегут в метро и сбиваются в тесный круг.

Неразумные твари ползут в ковчег, а разумные ждут огня.
Попытайся понять их, простить, прочесть, и найди среди них – меня.
Дискотека открыта для всех гостей, у кого нет когтей и жал,
Но однажды туда проскользнёт метель на холодных кривых ножах.

И земля задымится, и встанет зверь, и асфальт обратится в лёд,
И у каждой из наших бумажных вер будет шанс завершить полёт.
И тогда наша жизнь – как игла в ларце, и на каждом её конце
Неразумные снайперы ищут цель, и разумные ищут цель.

28 февраля 2014 г. © Александр Ланин
 
  

Радуйся, ведь Мэрцишор (молд.)

Встретились сестры утром хмурым в предгорьях,
Белая дева беду приносящая Моран,
Дева в убранстве весеннем лесном
Рианнон.

Моран рекла: я блинами сыта из героев,
В джемовый пурпур тела их я окунала,
Из чаши дымной пила совиньон я солёный,
Как тебе завтрак, по нраву, сестра дорогая?
Да, и немного героев
Не одолжишь ли?
Что же печальна, как-будто во льду дети Дану –
Данубис, Данастрис, Данаприс и младший – Данаис?
Нужно смеяться, сестра, глотая снежинки,
Те, что похожи на клюквы замерзшие слёзы.
Радуйся, Риа, опять на дворе Мэрцишор!

Да, я довольна, травою шепталася Дева;
Я в восхищении, пел, пробиваясь, росток,
К солнцу сквозь место, где были глаза и уши,
Те, что ещё вчера слышали дойну,
Те, что ещё вчера, в крещенской купели
Видели деву Иляну, румяную юность.
Да, я довольна, но больше нету героев.
Вон только – видно в предгорьях объедки их тел;
Вон только – слышно, Прут превратился в вино их;
Слышишь, как воет Иляна-волчица в степи?
Ты ведь надеялась - вновь они будут родиться?
Ты, когда ела их, думала, снова вернёшься
Сквозь девять месяцев, будто дитя, и невинна?
Может, так будет, не знаю. Не здесь. Не сейчас.

Дева в зелёном спиной повернулась к метели,
Таял на ранах ужасных клюквенный сок.
Крылья расправил аист, и ввысь устремился.
Ну же, возрадуемся – ведь Мэрцишор...

Перевод автора

Bucurâ-te, pentru câ Martisor

Діви зустрілися ранком похмурим у кодрах
Діва у Білому Моран,
В Зеленому –
Ріанон

Мовила Моран – поснідала добре млинцями
З тіла героїв, змастила повидлом багряним,
З келиху димного пила солоне вино.
Як тобі, сестро, такий до вподоби сніданок?
Раптом немає у тебе
Героїв іще?
Чом ти сумна, як під кригою Данині діти –
Данаїс, Данапріс, Данастріс та старший – Данубіс?
Треба радіти, сестро, весняним сніжинам,
Схожим на краплі крихкі журавлиного соку.
Ну ж бо, радіймо, бо знову прийшов Мерцишор!

Так, я радію, промовила Діва травою.
Так, я у захваті, паросток прошепотів,
Що пробивався до сонця крізь очі та вуха,
Ті, що ще вчора слухали в сутінках дойну,
Ті, що ще вчора бачили у водохреще
Красну Іляну, що стрибає ув Іордань.
Так, я радію, та більше немає героїв.
Он, доки видно, по кодрам недоїдки тіл,
Он, доки чутно, Прутом спливає вино їх,
Он, досі виє Іляна-вовчиця в степу.
Ти ж сподівалася – вони родитимуть знову?
Ти ж, коли снідала, певна була вороття
Крізь дев'ять місяців, як немовля, і невинна?
Може, так буде, не знаю. Не зараз. Не тут.

Діва в зеленому спиною стала до сестри,
Сік журавлини розтанув на ятрах страшних,
Крила розправив птах, та полинув до неба.
Ну ж бо, радіймо – знову прийшов Мерцишор...

1 марта 2014 г. © rybachka_sonya
  

*   *   *

Все мы взрослые люди.
Умные, трезвые, взрослые люди.
Мы знаем – войны не будет,
Тюрьмы и сумы не будет.
Все это - просто истерика, серый шум
Пошлого, маразматичного, либерастичного криза.
Если захочешь отвлечься от мрачных дум –
Просто закрой свой фейсбук и выключи телевизор.

И тогда ты увидишь, что все на своих местах,
Все, как всегда, течет, и даже не пузырится.
Граждане со щитами и на щитах
Движутся вереницей.
Дети требуют хлеба и зрелищ. Пыль
Медленно оседает на подоконнике и паркете
В ожидании влажной тряпки. Все это – быль,
Реальность, данная в ощущениях, а не в каком-то там интернете…

Все мы взрослые люди. У нас дела,
Обязанности, привязанности, далеко идущие планы.
Можно слегка позакусывать удила
И постучать в виртуальные барабаны,
Но, говоря откровенно, времени – не вагон.
Хлеб наш насущный днесь не дается даром.
Поэтому тот, кто умен – тот выходит вон:
Некогда, право же, некогда мстить неразумным хазарам.

Как рассохшийся глобус, раскалывается на части
Голова.
В левое полушарие бьется война.
В правом – стирка, уборка, семейные вялотекущие страсти,
Бурнотекущие сопли, наступающая весна.
Накануне войны так неловко печь тортики с марципаном.
Кухонные часы бухают, как метроном.
Флаги над Севастополем, выстрелы над Майданом –
Славный пушной зверек поселился в мозгу больном.

Телефон говорит, что слишком уж, право слово,
Что ничего такого… у нас... всерьез…
А в шестьдесят восьмом, – спрашиваю – такого?
Да, - говорит телефон – интересный вопрос…
Как индезит аккуратно белье полощет,
Внутренности полощет и плющит гортанный всхлип:
«Сможешь выйти на площадь, смеешь выйти на площадь?..»
Нет, не смогу. Не выйду. Дети. Работа. Грипп.

Все мы взрослые люди.
Умные, трезвые, взрослые люди.
Мы знаем – войны не будет,
И ничего такого – не будет.
Такое случалось раньше, возможно, случится потом –
Но не теперь, не при нас, не завтра.
А после нас, как сказано, хоть потоп.
После шести я не ем. Планирую завтрак.

Будильник на шесть утра.
Кофе, прогулка с собакой,
Еще раз кофе, зарядка, контрастный душ.
Офисное паренье по-над клоакой
Жарких страстей за жалкий, по сути, куш.
В метро по дороге домой почитаю чего попроще,
Вечером потащу ребенка к врачу…
Да, я, возможно, смогу и посмею – на площадь,
Но, Господи, как же я этого не хочу,
не хочу,
не хочу…

2 марта 2014 г. © makeeva
 
  

*   *   *

…И тогда стихи перестали звучать во мне,
Потому что мир мой лопнул и стал – вовне,
А внутри – ни сна, ни отблеска, ни следа,
Лишь вода, вода соленая, лишь вода…

…Не боли, мой город, бедный мой, не боли,
Укачай на рейде стылые корабли,
Залечи все флаги и крики на площадях…
…Ведь тебя ни те, ни эти не пощадят…

Понимаешь, ведь каждый – каждый! – еще живой…
Где мой прадед, когда-то ставший твоей травой?
Столько лет его искали – да не нашли…
Не боли уже, хороший мой, не боли.

Успокойся, бедный мой, одинокий мой.
Понимаешь, милый, я тоже хочу домой –
К языку родному, к высоким его словам,
К неумению лезть за счастьем по головам,

К нежеланию жечь, ломать, раздавать плетей,
В ту страну, что не бросает своих детей,
В ту страну, что светит пламенно, как звезда.
В ту страну, которой не было никогда…

Над твоими домами – небо во все края.
Я с рожденья была твоя – и сейчас твоя.
Позади – Москва. Отступать уже, в общем, не…
Чайки низко летают. К войне. То есть – нет. К волне.

…И тогда стихи перестали звучать во мне…

2 марта 2014 г. © Диана Коденко
 
  

*   *   *

... ни Варшаву тогда и ни Прагу потом...

В 68-м на площадь
вышло восемь человек.
Вчера вышло пять.
Между этими цифрами
вся моя жизнь.

2 марта 2014 г. © Дмитрий Кузьмин
 
  

БЖД

Жестяная коробка из-под сластей
В форме домика
С окнами,
В сердцевине
Свечка горит,
И дымоход здоровенный
Запускает
Вопросительный знак к потолку,
А окна,
Выходящие, может быть,
На рыночную площадь,
В порывах пламени
(Прихотливых осколках рыжих воздушных)
Так и дёргаются стеной
Туда-сюда.

Пусть эта дерготня тебя не тревожит.
Всё продумано.
Это чтобы по окнам
Не стреляли,
Пока там
Не закончился ужин.

2 марта 2014 г. © Олег Коцарев
перевод с украинского: Дмитрий Кузьмин
 
  

*   *   *

Не время узорных крыльев, не время златых подков, не время для сказок нынче; гляди – издадут закон. Укажут: придумки – ересь, пиши, что властям видней. На плес набегают волны, русалки сидят на дне. Попрятались духи, сильфы, зарылись в подталый снег.
А я закрываю веки – и чудится, снится мне: стоят два чудесных зверя, не виданных никогда, и вьется, кружится, пляшет не вьюга вокруг – беда. Два зверя, как будто разом со старых сошли картин: вот львиная – вроде – лапа края мостовой когтит. И плещут по ветру гривы, и крыльев широк размах; и каждый стоит на верных, на круглых семи холмах. А рядом – гляди-ка: тени, не песий, не волчий мех – обрывки линялых планов, безумный и хриплый смех. Угодливо тени вьются и шепчут негромко вслед: была, мол, давно такая Империя на земле. И не было места краше, светлее ее, честней... Империи больше нету – кто знает, по чьей вине. В империи жили люди, империей правил страх – поныне еще застывший в обломках ее, в костях. В империи было просто: не с нами – так, значит, враг. В груди замещает сердце разорванная дыра. Написано «в клетке буйвол», написанному видней... Империи больше нету – проклятье осталось с ней.
Стоят два чудесных зверя, как прежде – спина к спине.
«Не поздно», – как будто шепчут, – «пора повернуть назад». И море гудит угрюмо, над морем идет гроза.
Да, хочется, чтобы просто, не с нами – так значит, враг... Промокли под ливнем нити летающего ковра. Вот каждый стоит на сцене, и каждый – притихший зал.
Не время молчать о важном.
Простите. Я все сказал.

3 марта 2014 г. © Анастасия Шакирова
 
  

*   *   *

Встать, одеться, помолиться
От души и невпопад.
Вниз на улицу спуститься
Взяв подмышку автомат.
И на лестнице с соседом
Вдруг столкнуться по пути.
– Ты куда, братан?
– За хлебом.
– Мне патронов прикупи.

Далеко до магазина.
Как бы кто башку не снес.

Пахнет жженною резиной.
На дымящихся руинах
Что-то ищет черный пес.

3 марта 2014 г. © Рустам Карапетьян
 
  

Касыда об оставленной земле

Насиб
Далёко-далёко, – по скайпу, сквозь треск помех и заминок,
Покрыта морщинами рек – уже не моя Украина.
В гаях, затаивших дыханье перед цветеньем,
В морях, несущих на берег мягкую тину…
В городах, зажигающих леденцы окошек,
В квартирах, наполненных запахом свежих простынок,
Борщей и горячего хлеба. В мерцанье плоских экранов,
В ночах безнадёжных – и только от этого длинных –
Всё бьётся надежда как воробьиный хвост,
И всю страну трясёт в ночах воробьиных,
Как будто землетрясенье в три балла, и на столе пиала
Вот-вот разобьется, отбросив к стене половину.
Далёко-далёко, за плотным морским туманом,
За вечерним холодом, за жёлтым хамсином,
За попыткой вбить истерики в твёрдую форму –
Дрожит, бледнеет уже не моя Украина.
А я в автобусе на коленке пишут газели,
Нюхаю нервно корочку апельсина,
А я говорю, что в Хуле уже присели
Птицы, дорогой не на мою Украину.
А я погружаюсь в рецепт написанья касыды,
Пыль почти льётся, как струйка из горла кувшина,
А я по-птичьи дрожу, открывая страницу
С новостями уже не моей Украины.

Васхр
Когда-то бабушка варила борщ
И говорила: – Та скуштуй, дитина.
Я тогда не просила добавки, и вот
Почти утратила вкус моей Украины.
Поправлюсь – уже не моей. Мне все говорят,
Что нашу связь перетёрла красная глина
Ревнивой земли, что не гай у меня, а сад,
Нет, даже керем. А там – не моя Украина.
Но когда мне плохо – я не к Диккенсу,
Я ползу к её словам соловьиным,
Потихоньку, на брюхе, чтобы не видели,
В тихих тенях её, голубых, голубиных,
Я отдыхаю. Так же, как и в тени
Псалмов Давидовых, полных ветром пустынным,
Щебетанием птиц во впадинах скал…
Я бреду незримой толпой муравьиной,
Надеюсь – к вершине. А она – по бокам,
Миражом – уже не моя Украина.
Не мои там вишни созреют и не мои
Яблоки опадут. чужая поспеет малина,
Но почему мне снятся каштаны –
Неотступно, как люди, глядящие в спину?
Брошенные – чтобы преданными их не назвать –
оставленные стареть и копить седины.

Рахиль
Сегодня дети рисовали снег,
Напыщенный, как пачка балерины,
Виденный ими всего раза три,
Так дети холодных стран рисуют шары апельсинов.
А я будто в ознобе – он был настоящий…
В пять лет я в сугроб уронила куклу Мальвину.
Он был настоящий, и от него было жарко,
Когда растирали щеки. Дрожала гардина
На замерзшем окне. Меня лихорадило,
И бабушка открывала банку с малиной.
Все было подлинным: и Феодосия,
И лебеди в Судаке, и домик Грина,
И пасека деда Мити, и вечер в степи,
И молоко из горячих ласковых кринок.
Все было радостным: и киевский плацкарт,
И носатая кукла из белой глины,
И вечер в театре, и последний поезд метро,
И паршивый кофе в маленькой блинной,
Но это все – уже не моя Украина.
Мои теперь бело-желтые валуны
И ночи в горах, оторочены тьмой соболиной.
Знаете, звезды Мамрикии почти слепят,
Но где-то как Средиземье, как ветер полынный,
Все то же – гайвронок, лелека, веселка.
Уже не моя Украина.
А в мае каштаны выбросят свечи
И одуванчик завьет чуприну,
И в небе прокатится золотая луна,
Лезущая боком в окна гостиных,
Камбала золотая… Какие там флаги в Крыму?
Ах да, это ведь уже не моя «Батькивщина»…
Не потому ли я, точно страус в песок,
Прячу голову в стихи и картины,
В Паганини, в Шекспира, В Анри Руссо,
В цветенье маков – о, только не Украина!
Не потому ли филина кошмаров своих
Я пытаюсь – тщетно – отравить кофеином.
Тем временем орешник цветёт и цветёт
И чайки орут над Ашкелонской мариной.
Я перечитываю Толстого – потому что длинно –
И покупаю у друзов большие маслины,
Лепешки и лабане. Мучаюсь пылью и грустью.
Зелёный чай в пиалушке с легкой щербиной
Отчетливо пахнет розой. Никак не отпустит,
Никак не уйдет… уже не моя Украина.

Касд
А я всё околицей – у меня там ещё семья,
А я – все с акцентом на простых и невинных.
А я – все голосом механического соловья,
Почти по Андерсену… Как бродячая псина
Лаю, обегая район по объездной,
Вою – а звезды целятся – долго – в спину.
Вот-вот пальнут… Не упасть бы дорогой на мусорку –
Там на тропинке, как дочь говорит, «горбина».
А я все осторожничаю. Что я им?
Человеческий хлам, отцветший барвинок,
Засохший струп болезненный памяти,
Которому можно сказать: «Да иди на!..»
В моем дефекте сознания мир не черно-бел,
В моем бреду, где все-таки властен Авину
Беду отвести, я каждую ночь иду
По следу ласточек, в самую злую годину,
Хотя бы во сне, не имея ни сил, ни прав,
Хотя бы так – не на свою Украину.
Уже понятно, что ничего не вышло.
Мы думали стать алмазами – стали мякиной.
И где-то в глухом тумане детских надежд
Теряется шлях чумацкий, почти былинный.
На нем висят, как ягоды, все наши окна,
Все бабушкины торшеры, все фонари возле тына,
На нем качаются, как елочные гирлянды,
Мальвы, малина, вишня и горобина.

Фахр
И дело вовсе не в том, что кобзари
Ее называли то ненькой, то сиротиной,
И дело вовсе не в том, что она больна,
И дело не в том, что ветер несет мякину
Случайных людей к берегам последних морей,
Где пасть разевают неведомые пучины.
И дело не в том, какие мы слабаки,
Готовые все оставить и всех покинуть,
Мечтающие только о теплых домах,
О старости где-то недалеко от Рош-Пины.
А дело в том, что в каждом из нас сердцевина,
Как ядрышко в грецком орехе, стучит «Моя Украина».

3 марта 2014 г. © Елена Викман
 
  

Краткая политинформация

Настоящий украинец — патриот родной страны.
Настоящий украинец в принципе против войны,
но готов воевать, как только сверху попросят.
Настоящий украинец стоит с автоматом в руке.
Настоящий украинец говорит на русском языке,
а украинский — языком не считает вовсе.

Настоящий украинец с боем штурмует чердак.
Настоящий украинец гордо вешает флаг
соседней страны. А флаг Украины снимает.
Настоящий украинец спит и видит сны.
Сны о том, как свою страну или часть страны
он отдаст другой стране, и желательно к маю.

Настоящий украинец должен быть только таким.
Если нет — то что-то наверно неправильно с ним,
поскольку все остальные конкретно неправы.
Настоящий украинец делает это всерьез.
А если не делает — значит, кто-то промыл ему мозг,
значит, он сепаратист, террорист и агент иностранной державы.

Иностранная держава (речь конечно про США)
в своих гадких интригах совсем с ума сошла
и желает стране Украине бед и распада.
США засылает агентов, деньги и корабли.
США желает оттяпать немного чужой земли,
мотивируя это тем, что давно бы надо.

Русский блогер смотрит Первый канал.
Русский блогер мечтает, чтоб доллар упал,
чтоб работать было не надо, а в новостях разбираться несложно.
Русский блогер живет в Испании, бредит войной.
Русский блогер видит Россию великой страной,
и для этого объясняет, что остальные страны ничтожны.

3 марта 2014 г. © Лео Каганов
 
  

дореволюционная орфография

посмотрел из окна – шагает, машет издалека,
к маме кинулся, уткнулся, идем открывать скорей,
он вернулся сам, он принес сгущенного молока,
и почтовых карточек, и спичек, и сухарей,

ничего не рассказывает, только пахнет ветром чужим,
утыкается темным взглядом в кухонный стол,
теребит ремень, ослабляет слегка нажим,
марин, говорит, марина, плесни мне сто,

жили дальше, как выпрастывались, помятые, из сна поутру,
я бродил такой маленький меж деревьями и людьми,
на заборе сияло граффити – мол, и смерть красна на миру –
и я думал: одно дело мiр,
а другое – мир.

4 марта 2014 г. © Ольга Константинова
 
  

*   *   *

Мне восемь лет, я сижу в деревне,
На кухне солнечно. Пироги.
Я мало знаю, я сразу – верю,
Шепчу Ла Молю: скорей, беги.
Сама с утра заплетаю косы
(Бог не дал бабушке дочерей),
С деревьев падают абрикосы
Со стуком, катятся по земле.
Назавтра в город, там шумный рынок,
Сосед с фамилией Червенчук,
Все шутит, как я за Кольку выйду,
И все смеются, а я молчу.
Я мало знаю, но Колька – старый,
Он кончил школу уже давно.
А мой герой должен быть с гитарой,
И чтоб, желательно, гугенот.

Мне восемнадцать, всё сложно. Очень.
Герой – предатель и жизнь – не та.
В метро рыдаю, и каждой ночью
Пишу ему (вряд ли он читал).
Сажусь на поезд, и воздух Крыма
И правда лечит любой недуг.
Учусь, по-новой, как быть любимой,
Как верить людям, смотрю вокруг.
Я мало знаю, но это — море,
Солёный мыс, бесконечность звезд,
Такое счастье, что мне не больно,
Я засыпаю уже без слез.
Я просыпаюсь, я здесь – другая,
Вода морская, возьми с собой.
Смеюсь, с разбега в волну ныряю,
И долго слышу во сне прибой.

Мне двадцать восемь. Я мало знаю.
Казалось, вырастешь – и поймёшь,
Но только сколько не вырастаю,
Умней не делаюсь ни на грош.
Не получается разобраться,
Листаю новости, сна всё нет.
Ла Моль знакомится с Коконнасом.
И чайки с плачем летят в рассвет.

4 марта 2014 г. © Ольга Лишина
 
  

Майдан

«Переведи меня через майдан»
В. Коротич


Безбрежен океан людских страданий.
Реальность беспощадна и груба.
Дымятся баррикады на майдане,
Где льется кровь и слышится пальба.
Там лишь чужие поминают вины,
Там грош-цена потраченным трудам.
И, если, Боже, любишь Украину,
Переведи ее через майдан.

Там из окошка выпавшая рама
По тротуару не дает пройти,
И нам вещают рупоры упрямо,
Что к счастью нет окольного пути.
Его мы не прошли и половины,
Идя опять по собственным следам,
И, если, Боже, любишь Украину,
Переведи ее через майдан.

И вы, что встали камуфляжной ратью,
Готовые убить и умереть,
Опомнитесь: вчера вы были братья,-
Не становитесь каинами впредь.
Не забывайте – жизнь всего дороже, –
За остальное я гроша не дам.
И, если Украину любишь, Боже,
Переведи ее через майдан.

И что б ни пели Рада или Дума,
Какую бы ни заплетали нить,
Не стоит подставлять себя под дуло
И на другого дуло наводить.
Нелегкий день сегодня нами прожит.
Нелегкий жребий нам судьбою дан.
И если ты Россию любишь, Боже,
Переведи ее через майдан.

4 марта 2014 г. © Александр Городницкий
 
  

Любовь во время войны

Не помню, как я ступил за порог.
Но вот, тяжелое небо над разбитой дорогой,
В конце которой врут, что нам обещан покой.

Над нами развернуто зимнее знамя.
Нет лиц у тех кто против, нет лиц у тех кто с нами,
Не смей подходить, пока не скажешь, кто ты такой.

На улице ярость, ревет мотор.
Весь закатан в асфальт тот лес, в котором
Нам было явлено то, чего не скажешь в словах.

Я слышу работу лопат,
На нас направлены ружья заката,
Но скоро их патроны начнут взрываться у них прямо в стволах

Я чувствую спиной, как вокруг нас сгущаются тени.
Река пылает, и мосты над нею разведены.
В своей доброте Господь дарует нам, что мы хотели.

Дарует любовь, любовь, любовь во время войны.

И я протягиваю ладони, ладонь,
Но это все равно, что гасить бензином огонь.
Рука в руке, пропасть – я знаю этот бред наизусть.

И я не помню, кем был, и не знаю, кем стал,
Но кровь моя теперь сильнее, чем сталь,
Им крепко не повезет, когда я проснусь.

Я знаю умом, что вокруг нет ни льдов, ни метелей,
Но я по горло в снегу, глаза мои не видят весны.
Господи, скажи мне, кто мы, что мы так хотели.

Чтобы любовь, любовь, любовь, любовь, любовь, любовь
Обязательно во время войны.

4 марта 2014 г. © Борис Гребенщиков
 
  

Пара слов о героях

Анна сидит под деревом.

Утром мы рассказали Анне сказку. Хорошая была сказка. Данька придумал про героя и про дракона, а я там еще такую войну замутил – закачаешься. Но наши победили! Но Анька запустила нас яблоком (целила в меня, попала в Данилу) и убежала.

Она вообще-то не такая, наша Анна. Она немного злая всегда, потому что очень добрая. Она никогда не ревет и не кидается яблоками.

Мы ее весь день ищем, а она вон где сидит. Она не пряталась, просто не хотела, чтоб нашли. Сидит под яблоней, руки коленями обхватила, носом в подол уткнулась. Это хорошее место – под яблоней. Там тихо всегда, только пчелы жужжат. И паданцев полно – Данька, вижу, шишку яблочную на лбу машинально потер. Ну да, если Анька снова швыряться будет – гранаты-то под рукой. Чего на нее нашло, даже мириться идти страшно.

Данька подходит к ней первым (вообще-то он смелее меня), садится рядом.
– Ань, извини, а? Я дурак.

Анька, не поднимая лица от колен, находит вслепую рукой его руку и крепко сжимает.
Она что-то держит в другой руке.

Иду к яблоне. Стою перед Анькой, шмыгаю носом и не знаю, что делать. С одной стороны, это ведь она в меня яблоко кинула (но попала в Даньку, а он уже помирился). С другой стороны, я точно что-то сделал не так, только не знаю, что.

– Прости, говорю. Наверное, это была плохая сказка.

Анна поднимает заплаканное лицо – красное, распухшее. Она очень некрасивая сейчас, наша Анна. Но хоть не ревет больше.

– Извините за яблоко, – тихо, почти шепотом. – Это была хорошая сказка, мальчики. Просто не хочу сейчас такую.

– А какую хочешь, Ань?

– Не знаю, – Анна разжимает кулачок, в руке драные нитки, спутанный клубок, – Она все время рвется. Чтоб без врагов и героев

– Давай попробуем снова. О ком будет сказка?

– Не знаю. Пусто про хоббитов. Пусть репку растят. Давным-давно, в одной далекой галактике жили-были хоббиты. Всякие разные: которые веселые, которые скучные, которые ленивы, которые шилопопы, которые осторожны, которые отважны, которые злые, которые добрые, которые ничего так, а которые ни рыба ни мясо. Уж какие есть. Разные в общем.Растили детей и репку, курили табак и байки, писали стихи и квартальные отчеты, программы на жабе и на деревню дедушке... не знаю, что дальше.

– Конфликт, – говорю. – Никак нельзя без конфликта. Ничего, говорю, не выйдет.

Данька зачем-то показывает мне кулак.

– Ничего, – отвечает Анна, – Надо так надо. Был у них король.

– Злой? – спрашиваю я, и Данька больно пихает меня в бок.

– Не деритесь, – просит Анна. – Зачем злой, просто так себе. Такой... противный, в общем. Трусоватый, глуповатый, вороватый – нормальный, в общем, король. Как у всех, только немножко крыса.

– Вечно у тебя, Ань, в сказках крысы.

– Ну да, – уже улыбается – Не люблю их. У них хвостики, а у меня фобия. Ну так вот, жил-был король-крыса. Приличный, как у всех, с золотом, с короной, дворцом, каретой и рыцарями. Ничего так король, терпеть можно. Врал понемножку, воровал помножку, друзьям-пасюкам репку с огородов таскать разрешил. Рыцари его, опять же, не лютовали. Если и побьют кого, то не до смерти, а если и прибьют – то приберут за собой.

– А они чего? Хоббиты?

Шумели, чего. Однажды расшумелись совсем. Зачем, говорят, нам король-крыса?

– Ага! – кричу, – Выходи, чудище, на смертный бой! Ай...

Это меня Анька стукнула. Да что за день такой, все меня обижают!
Правда, сразу прощения попросила.

– Извини. Злая я сегодня. Все бы вам на смертный бой, мальчики. Просто сказали королю – выходи, поговорим. А тот струсил, рыцарей послал. Хоббиты хотели было испугаться и убежать, но так вышло, что все осторожные в тот день дома остались. В общем, потерли синяки и шишки, перевязали раненых, посчитались, что все живы. Надели кастрюли вместо шлемов, взяли палки вместо мечей, шиты у рыцарей поотбирали. Построили крепость из всякого хлама, малую королевскую канцелярию захватили нечаянно, сидят, репу варят. А королю – уходи, говорят, отсюда на.. на все четыре стороны и рыцарей с собой прихвати. Король притворился, что не слышит и вообще не было ничего. Но они были упрямые, эти хоббиты. А неупрямые им носили зеленку и чай.
Ань, – осторожно говорит Данька. – Но ведь дальше все не было так хорошо?

Да. Дальше было вот что... – молчит, – Долго-долго все говорили. Хоббиты говорили, крысы говорили, ближние и дальние эльфы пели, сердитые гномы ворчали. А громче всех говорили вороны. И громче всех клялись, что им не все равно... но на самом деле им просто хотелось жрать! – срывается Анька на громкий крик, некрасивый крик, почти визг.

Молчит. Данька гладит ее по голове, как маленькую. Успокаивается.

– Простите. Не могу больше. Сказка, сказка... они живые же, эти хоббиты. Я их как вас вижу, с их дурацкими палками, с их нелепыми шлемами, со щитами в крупную дырочку. Школяров, стариков. Рыбака. Фермера. Художника. И медичку, которая выжила. Не могу про это.

– Ань, что дальше было?

Победили хоббиты. Сбежал король-пасюк к соседскому королю-стервятнику, рыцари ушли. Дальше сами разберутся, не маленькие. Всё.

– Но ведь на этом все не закончилось?

Не закончилось, – очень-очень ровным тоном. – Стервятник им вроде войну объявил, или только грозится. Но хоббитам нынче сам черт не брат. Разберутся сами. Всё.

Дед – откуда вдруг взялся, я не заметил – садится рядом с нами на траву.

– Есть в этой сказке враг?
– Есть. – тихо отвечает Анна. – Стервятники и вороны.
– А герои есть?
– Много.

– А самый-самый герой?
– Как это – самый-самый?
– Так, чтоб сказать: хорошо бы, чтоб всякий был таким вот героем, как он?
– Медичка, которая выжила.

– Потому что за наших? – спрашиваю я.
– Потому что врач? – спрашивает Данька.
– Потому что выжила, – говорит Анна.

5 марта 2014 г. © Ольга Буберман (СПб)
 
  

Третий Крым

Я выхожу в эфир
Наверное
В последний раз
Шеф
У меня закончился
Освященный квас
Голограмма
Гражданской войны
Это на раз
Но как имитировать мир?
Мы на берегу
То ли в Золотом
То ли в Кривом Рогу
Ждем Вашу радиограмму
Нам всем тут
Похоже
Приплывает гранма
Алые паруса в крови
И проводник говорит
Сабанъыз хайыр

Мама
Как у нас там?
В Пятой Коломне?
Тут тепло
И такие синие волны
Что хочется
Превратиться в хек
Мама
Какие портянки
Двадцать четвертый век
Конечно
В конце недели
Не простужусь
Не простужусь
Мама
Перехожу на морзянку
В к о н ц е н е д е л и
Это наша земля
Потому что мы
Ее захотели

А вот здесь
Уважаемые экскурсанты
Был
Самый большой в мире
Рынок пленных
Козаки
Казаки
Беркуты
Курсанты
Активисты
И пацифисты
А вот там
Наташи
Кати
И Лены
К вечеру торговля
Шла на убыль
Здесь всегда главное –
Здоровые зубы

Шеф
Я потерялся
В обилии флагов
Могилах героев
Улыбках иуд
Мы не стреляем
Друг в друга
Мы не убиваем
Друг друга
Мы ненавидим
Любим
Друг друга
И всех ждет
Нестрашный Последний Суд
Перехожу
На автономное
Существование
На резервный
Канал
На пляж
На пиво
На пятерочку кент
Прощайте
Ваш утонувший агент
Смайл

1-7 марта 2014 г. © Юрий Смирнов
 
  

Майданс

Тот, кого никогда не найдут
Потому что
Убит
Лежит
Пишет письмо жене
Дорогая
Я тут
Со мной ничего не произошло
Я был ранен
Контужен
Не помню
Но вожди
Не оставили
Нашу сотню
Выходили
Отвезли в санаторий
В лес
Мне делали электрофорез
Мои дела идут на поправку
Не забыть взять на работу справку

Тот, кого ищут и найдут
Едет
Но одновременно
Бежит
У него в багажнике
Ножи
И под скатом
Зеленых почти сотня штук
Слушает Депеш Мод
До предела выкручивая звук
До этого
Надрывался Джо Кокер
Он подносил к лицу шокер
Ему нравилось
Как дрожат пальцы
Без ногтей
Скоро блокпост
Надо выглядеть
Веселей

Тот, кого не ищут
Запирает в сейфе
Чековую книжку
Получилась так хорошо
Что даже слишком
Так бывает в футболе
Уже три ноль
И тренер кричит
Бросай играть
Но команда
Несется забивать
В сейфе
Тревожный ствол
Он боится его
Разрядить твою мать

Весна
Без опознавательных знаков
Без шевронов
Солнца
И трусливых птиц
Требует сложить оружие
Смыть копоть с лиц
Улыбаться
И заново строить уют
Без того,
Кого никогда не найдут

1-7 марта 2014 г. © Юрий Смирнов
 
  

*   *   *

Выживать и выжить, но не убояться тьмы
И глотать свинец с молоком, тошноты не зная.
Каждый хочет, чтоб «я» – это сразу же было «мы»,
Чтобы если знамя в крови – это наше знамя.

Остаюсь несведущ, думаю ни о чем,
Но не ни о ком, все царапины разрезая.
Если белый их, то наш – непременно черн,
Если знамя не вьется, то это не наше знамя.

Что ты скажешь теперь? Что разлуку не повернуть,
Что любое решение выльется нам слезами.
Как ни вымой окно – все равно в уголочке муть,
Если знамя запачкано – это не наше знамя.

Разложи по полочкам, факты перекроши,
Сочини десятки историй, что будет с нами,
Что важнее – душа для мира? Мир для души?
Наше знамя? Или все же не наше знамя?

Но в любой войне остается один итог,
Невозможный, больной, невыплаканный слезами.
Если знамя, землю укрыв, сберегло росток,
То, наверное, это все-таки наше знамя.

7 марта 2014 г. © Алька Кудряшова
 
  

Вежливое

Пушка на Вашей кухне –
Для Вашей собственной безопасности.
Она ведёт огонь
По другим кухням в других кварталах.
У пушки есть щиток,
За ним можно прятаться от осколков.
Как видите, всё
Продумано нами шесть лет назад.
Извините. Спасибо.
Пожалуйста. Главное – не «до свидания».

7-8 марта 2014 г. © Flaerty
 
  

*   *   *

Вот стоит мальчик. Арфа осталась в городе.
Пальцы ласкают камешек вместо струн.
Воин – напротив. Из прорезей шлема гордо
Смотрят глаза. «Сопляк. В порошок сотру…».
Мальчик смеется. Мальчик играет камешком,
Мальчик верит Отцу. «Мой сынок, смотри,
Так – заряжаешь, а вот так – примеряешься,
Дальше…» Бросок – и воин лежит в пыли.

Мальчик Давид, Отцу за нас помолись…

Вот сидит девочка. Седлом отбита вся задница,
Тянет ладошку меч, а плечо – доспех.
Впереди – в красно-желтом глаза теряются,
Сзади желто-лазурного – псам на смех…
Девочка верит. Девочке ангел с крыльями
Ночью сказал «Не бойся! Смелее в бой!»
Львы убегают. Над городом – снова лилии.
Девочка, смейся. Любящие – с тобой.

Девочка Жанна, с нами молитву пой…

Вот мы стоим. Нам тоже деваться некуда.
Все повторяется – здесь и почти сейчас.
Мало нас? Много больше, чем было с девочкой.
Камешков мало? Мальчик бросил лишь раз.

Сотня за нас на Небе. Кто на земле против нас?

9 марта 2014 г. © donna_stella
 
  

*   *   *

Заснёшь в Украине, проснёшься в России.
Тебе не сказали? Тебя не спросили?
А, собственно, кто ты такой?
Не нравится время? Не нравится место?
Сойди на ходу. Но да будет известно:
Теперь ты не житель – изгой.

Изгой отовсюду. И с нами, и с ними,
Забудь своё слово, забудь своё имя.
Так страшно. Но это не сон.
...Ты помнишь? – Танцует последняя пара,
Промозглая осень на пристани старой.
Закончился летний сезон.

10 марта 2014 г. © Александр Винокур
 
  

малостишия

*   *

Сплошные родины, а дома нет.
Дай направление. Накопим на билет.

*   *

Каждый хочет как умный – про тогда и теперь,
Каждый рад бы про что-то иное,
Но когда открывается список потерь,
Закрывается все остальное.

*   *

Знаешь, Постум, говоря об этом мраке.
Наши речи – звон кимвалов, я не спорю.
Здесь в провинции столь многих тянет к драке
Оттого только, что многих тянет к морю.

10 марта 2014 г. © Alan Christian
 
  

*   *   *

тише, тише, цыпленок, тише
Смотрю поверх головы не вижу
на кухне твой брат
собрал - и не рад
И уже разобрал. Убери же.

глазки закрой, котенок
Кого заберет проберет до печенок
Чья мама молчит
Сегодня в ночи
Чей шепот недоуменен и тонок

Прости нас, сынок, прости нас
Во что ввязала тебя, не спросилась
Сирена поет
Опять недолет
В соседней квартире готовят тело на вынос.

11 марта 2014 г. © shean
 
  

*   *   *

a) военный человек говорит:
война – естественное состояние
она то, почему ты вообще человек

война бывает между своими,
а все люди братья

когда они приходят штурмовать мою крепость
я напоминаю –
скорее эта гора уйдёт под землю
и эта река развернется вспять,
чем вы перестанете приходить к моей крепости,

ибо все есть любовь
а точнее, война

b) мирный человек говорит:
вчера на прогулке
я встретил пять человек,
трех кошек, одну хромую
и одну похожую на волка собаку

самое интересное,
что деревья раскачивались от ветра
и от них в полдень падала короткая, как большой палец,
тень

я уверен –
скорее я лишусь зрения, слуха и разума,
чем забуду этот необыкновенный день

c) детский человек говорит:
папа, мама, я так больше не буду.

только он один не знает,
что всё и всё равно
случится.

12 марта 2014 г. © terens
 
  

*   *   *

И вот никто не помнит прежних дней. Летят по ветру траурные ленты. Когда вокруг готовятся к войне, и танки покидают постаменты,
все говорят – учения идут, не бойся, нам-то нечего бояться,
ну, кроме слома старых декораций да черных вод в царицынском пруду.
Еще не расчехлили пулемет, еще катюши дремлют на границах – но стылый ветер хлещет нас по лицам, скандал, расфренд…
История идет.
Она шагает, приподняв подол, вбивая нас в брусчатку каблуками, и говорит:
ты – будешь братец каин,
ты – будешь авель,
ты – исполнишь долг.
Она идет. А за окном весна, и солнце льется золотом в ладони, и никого снаряды не догонят, а если и догонят – то не нас. Мы будем жить. И я, и ты, и мир. Война застыла в фильмах черно-белых. И что теперь нам остается делать? Должно быть, верить, ждать и быть людьми.
Весна. От новостей эфир дрожит. Я нажимаю «обновить страницу». Пока что все спокойно на границе. Пока что можно быть.
И можно жить.

12 марта 2014 г. © helegnor
 
  

Жизнь как американские горки

Вниз
Дождь разбивается о карниз. Говорят, мол танки уже в пути, а весне – не дойти.

Вверх
Мне бы снова услышать твой смех, Мне бы вспомнить прищур глаз.
«Жди. Через час»

Вниз
Мой город – ничейный приз. Там среди флагов и тесноты зачем-то стоишь ты.

Вверх
Может, небыль, а может грех... Я вижу тебя опять.
Мне стукнуло двадцать пять.

Вниз, еще ниже.
Я теперь говорю тише, в своих тонких и слабых руках
Я ношу в основном страх

Вверх, понемногу
Мне бы снова выйти в дорогу. Знаешь, есть горы и реки, не опоскуженые человеком.

Вниз, падаю
Ты удержишь руку мою? Кажется, я горю изнутри.
Говори со мной. Говори!

Вверх
Я не умею стоять против всех. Я не слишком умею стоять на краю.
Будь со мной. Я устою.

14 марта 2014 г. © amarie_ranellet
 
  

Март 2014-го

Не дай вам Бог почувствовать историю
в паучьих кружевах мирских судеб,
распутать всю безвыходность апории
от Рима через Нару до Судет,

увидеть за крестами и могилами
бездушный ход кармических колес,
который ни престолами, ни силами
не остановишь, кажется. Всерьез

понять, что, оплатив чужим несчастием
свой малый рай, мы все обречены.
Не дай нам Бог узреть Его безвластие
пред нашим вожделением войны.

14 марта 2014 г. © Николай Караев
 
  

*   *   *

Все любят войну, в которой почти никто не погиб.
Толпятся на площадях и кричат ги-гип-
ура, и еще раз – гип-гип-ура, и снова – гип-гип ура!
я – старый мальчик, я это видел вчера.

Будь я ребенок, я б тоже скакал, закусив губу,
но я – старый мальчик, я видел все это в гробу,
в белых тапочках, в царской мантии, в золотой мишуре.
Будь я маленький мальчик, я бы в это играл во дворе.
verses

Но я – старый мальчик, я видел эту толпу.
У отчизны звезда не там, где положено, а во лбу,
отверстие влажное – до самых височных долей.
Хорошо, когда есть стена, а у стены – мавзолей,

хорошо, когда классная площадь во-от такой ширины,
что на ней может столпиться худшая часть страны.
Взгляд толпы не различает зарево и зарю.
Я – старый мальчик. Знаю, о чем говорю.

19 марта 2014 г. © Борис Херсонский
 
  

*   *   *

я не хочу писать стихи о грядущей войне
я думаю о тебе, я надеюсь, ты думаешь обо мне
это у нас родные в той и в этой стране
это у нас друзья на этой и на той стороне

я понимаю, что здесь не понять ни черта
кто провел черту и где проходит черта
какая из двух сторон та
какая не та

чей воздух прозрачнее, чья вода мокрей
у меня есть друзья: украинец, лесбиянка, еврей
я сам немного это, немного то, говори скорей
когда постучусь прятаться – прогонишь меня от дверей?

говори скорей, сердце ведет отсчет
страшно сидеть и ждать пока припечет
жизнь всем поставит зачет
кому в чем

жизнь не раскладывается на добро и зло
в радуге семь цветов – скажи, повезло?
шестое чувство на горле затягивается узлом
угадай, кого в этот раз назначат козлом

угадай, кто из друзей спрячет, кого ты
сколько вдохов и выдохов отделяют от темноты
смотри, как они сжигают твои мосты
по домам расходитесь! дома у нас пусты

(подожди все не то я хотел говорить о любви
но к ней не находится рифмы этой весной
я боюсь потерять тебя
будь со мной)

21 марта 2014 г. © Аше Гарридо
 
  

*   *   *

С детства выучив, что никак не на трёх слонах –
На «авось» и на тоненькой нитке, на волоске,
На уране с гептаном, на лживых договорах,
На возне реаниматологов, на песке,
На медсёстрах, что на звонок не спешат,
В третий раз звонишь – не приходят, хоть их убей,
На опаске, что скверных детей отправляют в ад,
Где таблетки неба весеннего голубей.

На твоём усталом: «Сегодня, вроде, смогла»,
И на загнанном в глотку: «Я ненавижу всех».
Чтобы ненависть этой ниточки не пережгла,
Три железных на сердце обруча – твой доспех.
На зароке писать апокалипсис и постъяд,
Потому что слово сильней и верней меча,
Жизнь канает под ад – но покамест ещё не ад,
А хотелось – с мечом и знаменем полоща.

Но не меч – зажигалки бутылка сжата в руке,
Только нету вовсе на свете твоих знамён,
Мир подвешен на тонком и вшивеньком волоске,
Никому и так особо не дорог он.
Так что – врите, воруйте, рожайте детей без любви,
Бейте в рожу, особенно связанных по рукам,
Лучше так, чем никак. Лучше в перхоти, чем в крови.
«Ненавижу!», – растёт во мне, но не крикну вам.

Я хочу уснуть, и чтоб дуб зелёный шумел,
Чтоб проснувшись однажды от собственных криков во сне,
Увидать, что огромный хобот, выбеленный как мел,
Осторожно протягивается издалека ко мне.
Гладит голову пальчиками на конце,
Что у мощных слоних как у детей нежны,
Долгий выдох почувствовать на своём лице
И услышать: «Кричи, мы удержать должны».

21 марта 2014 г. © Марина Мартова
 
  

*   *   *

Не думать.
Ни с кем ты,
ни где ты, ни зачем, ни как.
Я методично себя убиваю.
За шагом шаг.

В довесок –
Не знать бы про танки, окопы и рвы,
про огонь, медные трубы
и Крым.
Не слушать затертые песни
про предательство и отвагу.
Равнодушие получается.
Шаг за шагом.

За шагом шаг.
Не хочу я выискивать,
кто там мой враг,
делить тех, кто близок,
на «против» и «за».
При встречах бояться
смотреть в глаза.

Мучить охрипший, раздолбанный телефон.
«Где он?». «Как он?».
Больше всего, пожалуй,
я не хочу.
Когда-нибудь я сумею –
Я замолчу.

21 марта 2014 г. © amarie_ranellet
 
  

*   *   *

еще войска текут рекой
еще не кровь

еще не кровь еще пока
текут войска

не бичевание
не гвозди
не копье

а гефсимании
бессилие
твое

27 марта 2014 г. © Дмитрий Строцев
 
  

*   *   *

В этом марте ядовитом
Затевается беда,
Под неверным льдом разбитым
Ходит горькая вода.

Все пока ещё живые,
Ловят сводки часовые:
Ждут открытия войны
С никоторой стороны.

Ждут приказа или спуска,
Подозрительного хруста,
Ждут, что век покатит вспять.
Ждут – дождаться не хотят.

Беспогонные мундиры,
Запах въевшийся кирзы.
Горячительным эфиром
Опоился наш язык.

Славно можно ненавидеть,
Не гадать, что дальше выйдет,
Можно хоть сейчас в князья.
Отыграть уже нельзя.

В этом марте ядовитом
По краям трещит земля,
Счёт забытым и забитым
Открывается с нуля.

Присягает воин в маске,
Мир стоит на голове –
По бесстыжей страшной сказке
Нам скроили новый век:

Кто бахвалится, кто врёт,
Кто в лицо не узнаёт...
А вода горчит на веках
И проснуться не даёт.

31 марта 2014 г. © Сергей Сташиц
 
  

*   *   *

Скажут тебе, что я тут сошел с ума –
а ты не верь.
В дом наш ломились – то ли война, то ли чума,
а я держал дверь.
Ну, держал и держал, значит, мог и хотел,
говорить о чем?
То ли силам настал предел.
То ли кто-то открыл ключом.
А потом – я и сам не вспомню,
и тебе не скажу
(воронки могилы кровавые комья
стекло асфальт лечу)
Лежу.
Хоть слово – скажут, сошел с ума –
виноват сам.
От тебя сто лет ни звонка, ни письма.
Спам.
От тебя ни следа не осталось на той земле,
ищи не ищи,
помни не помни, шарь по карманам, ройся в золе,
татем крадись в нощи,
в полдень на площадь выйди – вопи в небеса,
кричи.
Стерты с лица земли наши с тобой адреса.
Кто-то украл ключи.

31 марта 2014 г. © Аше Гарридо
 
  

Три письма

Дорогая София, белая роза Мюнхена.
Расскажи, пожалуйста, каково быть национал-предателем.
У меня есть новая идея: войне очень грустно радоваться.
Как тебе мысль? Я её напишу на листовке.
Я хочу, чтобы её прочитали студенты и горожане.
Это называется «экстремистские настроения».
У вас такое бывало?

Дорогой Федерико, прости, что по-цыгански запросто.
Мне очень важно узнать, каково быть врагом нации,
как это - быть обвинённым в сочувствии без национального признака,
в солидарности с кем-то, кого государство обязало презирать и преследовать.
Дело в том, что я написала стихи с таким вот сочувствием.
Но, впрочем, кому придёт в голову судить за сострадание, правда?
И уж тем более пытать или расстреливать.

Уважаемый Виктор де Чили, вы меня совсем не знаете.
Но, очень надеюсь, ответите, потому что мне нужно.
Случалось ли вам слышать разные грубости по поводу ваших песен?
Говорят, что ненависть не смертельна.
Но я немного волнуюсь.

1 апреля 2014 г. © Лилит Мазикина
  
 

*   *   *

Це моя і твоя війна за мою і твою свободу
Ти із заходу, я зі сходу, ми щаслива одна сім'я
І ніхто нас не роз'єднає, нас ніколи ніхто не здолає
Бо ми разом – могутня сила. Це моя и твоя Україна

І весь світ нас с тобою знає. Нас с тобою весь світ поважає
Бо ми биті, та не подолені, ми з тобою ніким не підкорені
А нам брешуть, а нас обманюють. Нас, мов звірів з тобою стравлюють
Але марно, дешева акція. Я і ти – то Велика Нація!

І ніхто нас не роз'єднає, нас ніколи ніхто не здолає
Ми тут вільні, царям не вклонемось, ми ніколи царям не підкоримось
Бо нам воля дорожче золота. Наше слово б'є краще молота
Я і ти – це велика сила. Я і ти – це і є Україна

2014 г. © Анастасія Дмитрук
  
  
  
  
  
  
  
  
  

©

Авторские тексты взяты из открытых Интернет-источников.
Ни эта страница, ни весь сайт не содержат никакой индексации посещений или иной коммерческой составляющей.
Тексты выложены только для ознакомления.
Если авторы текстов или их представители возражают против использования данных текстов на этой странице, достаточно направить свою претензию или иное уточнение на страницу проекта или написать составителю на фейсбук.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
≪ НАЗАД ГОСТЕВАЯ