Итак, она звалась Алиса. Портрет героини

Зачем она была нужна соавтору, теперь совершенно ясно. Но прошу при прочтении этого текста помнить, что я действовала от заявленной цели до тех пор, пока это было возможно, точнее, действую и до сих пор. Меня просили, напоминаю, о помощи с текстом. Не об эмоциональном обслуживании и не о литературной игре.

Цель, ради которой делался сеттинг, как это теперь очевидно, довольно проста. Нужно было какое-то помойное ведро для утилизации эмоций, которым не было места в реальной жизни. И в этом помойном ведре нужна была некая кукла со своим лицом, которую можно было мордовать столько, сколько потребуется для снятия напряжения. И которая бы при этом не портилась. Но даже в мире сказок, где тоже любят плюшки с корицей, законы природы не отменяемы. Отличие только в том, что в мире сказок законы природы другие, сказочные. И если реальный мир после гибели одной смешной и не очень значимой рыжей девочки сто пудов устоит, то сказочный мир со стопроцентной гарантией рухнет. И потребуется волшебная палочка в виде другого персонажа, чтобы небо не трескалось и не сыпалось на землю, расшибая героям головы.

Когда я включилась в процесс, произошла самая естественная вещь на свете: приняв мои попытки сделать запрошенное (спасти мир) за защиту лично ее прав на эмоции, врученные героине, соавтор вполне успешно попыталась вручить мне весь внутренний конфликт и заставить меня заплатить своим внутренним демонам за право иметь мнение. Чем это кончилось, вы в курсе )

Что я получила вместо героини. Я знала, что она рыжая. Я знала, что она не расчесывается. Никогда. У соавтора вообще на этом был нехороший пунктик: любой герой, даже проходной, требующий заботы или имеющий на нее право, ходит нечесаным и имеет на голове «сущее воронье гнездо». Я знала, что маг она «нечаянно», самым пошлым образом: шла, споткнулась, упала, провалилась в другой мир, родник, в котором она вымокла, оказался магическим… Короче, классическая попаданка, пробы ставить некуда, да и незачем. Я знала, что она очень, очень, ОЧЕНЬ плохая, от кончиков волос до пальцев ног вся состоит из дурных намерений, и поэтому все, что с ней делал главный герой, допустимо и правильно. Напомню, сеттинг начался с ареста. В имеющейся версии текста это, на минуточку, конец четвертой глава, то есть примерно двухсотые страницы. Я знала, что жалеть ее можно и нужно, а вот мешать истязать ни в коем случае нельзя. И что она должна подчиняться, но может выбрыкивать, и этим зарабатывать следующие наказания. В этом месте я наорала на соавтора первый раз. Не помогло. Текст пришлось публиковать в имевшемся виде и собирать все гнилые помидоры и тухлые овощи, чтобы дошло. Только после этого я получила право задавать вопросы. На новых условиях: помощь теперь заключалась в том, что весь текст, кроме линии Алисы, пишу я.

О семье Алисы соавтора расспрашивала я. Есть такой метод — автоматическое письмо. В случае ответов на вопросы в этом режиме главное не делать пауз, а отвечать не задумываясь. И я задавала вопросы в чат, а получив ответ, спрашивала: «Почему?» и добавляла: «Не думай, отвечай сразу». Так удавалось получить хоть какой-то материал для работы. О том, почему у соавтора не вышло (как она ни пыталась) сложить свою рыжую куклу в койку с главным героем, рассказывала тоже я. Так и выяснилось, а что ее вообще снесло-то, и почему она осталась в крае, вместо того, чтобы уехать за границу навсегда. И кстати, почему ее вообще так беспокоил сам факт экспериментов на ЛАЭС. (Что в этом месте соавтор попыталась сложить всю ответственность за ход сюжета на придуманную ею же героиню, наделив ее свободой воли, вы уже догадались, правда?). Ну хорошо, — сказала я, — пусть она живая и самостоятельная, допустим. Ты хочешь писать ее линию сама, предположим. Но почему ты все время навязываешь ей, своевольному отморозку, свою линию, линию безвольного труса, не способного не то что ответить за поступок, но даже совершить его? Не хватает фантазии, был мне ответ. Вообразить не могу, посетовала соавтор.

Фантазии не хватало до самого конца участия соавтора. Мне пришлось включаться.

Знакомьтесь, Алиса Медуница. Дочь советского менеджера, потерявшего работу в девяностые, и советского же инженера из обычного заводского КБ, женщины, не приспособленной более ни к чему, кроме сидения за кульманом. Единственный ребенок своих родителей, имеет двух двоюродных братьев и двоюродную сестру, училась в большом Университете на факультете журналистики, но не закончила. Прожила пятнадцать счастливых лет в так и незарегистрированном браке со своим Леликом, про которого разговор будет отдельный, и овдовела в одночасье самым жутким для женщины Земли образом. Контакт с мужем, как с частью малой социальной системы, к которой она принадлежит, невозможен никаким образом, поскольку формально он все еще на боевом дежурстве, как и остальные сотрудники службы МЧС, оказавшиеся в куполе на момент аварии. Даже ездить на кладбище ухаживать за могилой менее тяжело для психики, чем ждать и понимать, что срок ожидания не определен, и таким останется еще на неопределенно долгое время.

Алиса — сайх по воспитанию и получала образование мага в общей школе в Саэхен, там же проходила практику и получала право на магическую работу. Магом она стала скорее от безысходности, поскольку определить координаты Земли сайхи сумели очень не сразу, она к тому времени уже успела закончить практику и попасть Наблюдателем в свой второй по счету мир. Тот мир, где ей предстояло стать пилотом, был четвертым или пятым по счету. Для внелетнего мага это неважно. В разных мирах время идет несогласованно, и при редких перемещениях из мира в мир выше вероятность попасть в ту же точку, что и в предыдущий раз, не только географически, но и хронологически. Так что когда она наконец оказалась дома и встретилась с родителями, времени прошло всего-то четыре года, а не четыре десятка прожитых ею биологических лет, которые на ней почти никак не отразились: ушла тринадцатилетней, вернулась семнадцатилетней. Подделала свидетельство о рождении и аттестат, сдала вступительные экзамены, начала учиться и встретила своего единственного. Разумеется, случайно, в кафе. Но учеба пошла побоку не из-за того, что она к нему переехала. А потому, что, пользуясь своими возможностями, Алиса начала работать на Земле Наблюдателем для Саэхен. И заодно стала делать карьеру журналиста. Продавать все найденное ей не было нужды, так что в ее загашниках есть практически все войны нулевых, но копии отданы тем, кому они полезнее. По большей части как раз Эгерту. А оригиналы отправлены в Саэхен в качестве отчетов о событиях и общей обстановке. И конечно, мотаться по миру и наблюдать события интереснее, чем сидеть в аудитории и зевать в окно на лекции. Да, муж нервничал. Но, в силу его характера, ему была нужна именно такая женщина. И нервничая, он не возражал против исчезновений и появлений без объяснения. Возражал он против стопки паспортов величиной с половинку кирпича, но это уже другая история.

Алиса — женщина с сильным характером, но слабыми компетенциями в отношении человеческих коммуникаций и социальных норм. Оно и понятно, при такой личной истории и при таких возможностях. Если в каждом заборе есть дырка, в которую можно пролезть, зарабатывать на билет вовсе не обязательно. Вот с общением так же. Самая большая ее проблема в том, что у нее нет групповой идентичности, она не знает того «мы», частью которого она вправе быть. Она может быть сайхским магом, но то, что она не сайх, ей рассказали в школе раз сто двадцать, а потом еще на первой неудавшейся практике в доме Золотой Бабочки раз пятьдесят. В доме Утренней Звезды она тоже чувствовала некое давление, выталкивающее ее из сообщества, и приняла это на счет собственных свойств и качеств. В семье она была на странном положении: не ребенок родителей, но та, кто обязана о них заботиться (да, парентификация, да, в полный рост, а иначе «сиди тихо и будь как все, и только попробуй быть недовольной этим» - а Алиса в это никак не помещается).

С уникальной идентичностью у нее тоже не задалось. Единственная точка опоры для нее — это брак. Да и тот она так и не собралась регистрировать, потому что при сайхском отношении к документам не увидела в этом никакой практической пользы или ощутимого смысла. Так и вышло, что она чувствовала себя собой только до тех пор, пока ей было к кому возвращаться. Первую опору из-под ее ног вышибла авария на ЛАЭС. Лелик остался в Сосновом Бору. Вторую у нее отняли там же, где и дали: суд Дома лишил ее магического дара. То, что вернулось в край зимой двадцать четвертого года, по-хорошему, можно было складывать в ПНИ и оставлять там угасать. Только ПНИ уже не работали.

История реабилитации тоже, в общем, без чудес. Началась она с настройки рутин, и эта часть была выполнена Сержантом. Потом подключилась Хайшен и начала учить Алису тому, чему ее никто никогда не учил, потому что в семьях такого типа, как семья ее родителей, культура эмоций - это тайненькое знаньице и сугубая эзотерика. А сайхи этому обучают в возрасте более раннем, чем Алиса к ним попала, и поэтому списывали все, что видели, на культурную разницу. Третье невезение ее было в том, что самая длинная ее миссия Наблюдателя проходила в мире, где в способность гражданина достигать эмоционального равновесия самостоятельно не верят ни другие граждане, ни государство, и фармакологическая поддержка там назначается принудительно, она часть страхового пакета сотрудника. Без нее живет только социальное дно. У этого мира были основания прийти к такому решению, но о нем будет отдельный пост. В общем, для Алисы было совершенно естественно ждать и надеяться, что ее отрегулируют извне, если ее понесло. И учиться этому в почти пятьдесят, даже если выглядишь на девятнадцать, задача не из простых. Но вы видите, как она делает это, постепенно, но неуклонно. И сделает к концу книги. В отличие от той, кто ее придумала, да так и не сумела воплотить, поскольку сильным характер соавтора я назвать не могу, да и с самостоятельностью там тоже, того, бедочки.